Я ненавижу Смерть, но есть вещи, которые я ненавижу больше… И поэтому, Я всё чаще иду навстречу опасности…
"— Что же вам мешает заслужить уважение и любовь? — А разве во мне есть хоть что нибудь, достойное этих чувств? — Кто знает… Но если вы не уважаете и не любите самого себя, никто другой тоже не сможет этого делать. Наверное, ты прав, старик. Любить. Уважать. Я не знаю, что на самом деле означают эти чувства. Моя любовь никогда и никому не требовалась, а что касается уважения… Разве можно уважать того, кто выше тебя? Восхищаться? Да! Преклоняться? Да, тысячу раз, да! Уважать — значит признавать достойными личные качества того, кто равен тебе. А как быть, если ты отделен ото всех высокой стеной? И что характерно: того каменщика, что возвел ее, давно уже не существует. В материальной форме, по крайней мере — чтобы можно было набить ему морду…"
Позабытые стынут колодцы, Выцвел вереск на мили окрест, И смотрю я, как катится солнце По холодному склону небес, Теряя остатки тепла.
Цвета ночи гранитные склоны, Цвета крови сухая земля, И янтарные очи дракона Отражает кусок хрусталя - Я сторожу этот клад.
Проклинаю заклятое злато, За предательский отблеск тепла, Вспоминаю о той, что когда-то, Что когда-то крылатой была - Она давно умерла.
А за горами, за морями, далеко, Где люди не видят, и боги не верят. Там тот последний в моем племени легко Расправит крылья - железные перья, И чешуею нарисованный узор Разгонит ненастье воплощением страсти, Взмывая в облака судьбе наперекор, Безмерно опасен, безумно прекрасен. И это лучшее не свете колдовство, Ликует солнце на лезвии гребня, И это все, и больше нету ничего - Есть только небо, вечное небо.
А герои пируют под сенью Королевских дубовых палат, Похваляясь за чашею хмельной, Что добудут таинственный клад, И не поздней Рождества.
Отец и дочь – Цветок любви. Господь, тот миг Благослови. Пока она ещё дитя, И ей нужна любовь твоя.
Отец и дочь. Мы – да и нет. Отец и дочь. Вопрос – ответ. Как уберечь, Спасти, помочь, Мой дух и плоть: Родную дочь.
И день грядёт. С моих колен Она спорхнёт, Попавши в плен Коварных чар Чужих мужчин, Где каждый вор И сукин сын. Ночной кощмар. Мой страшный сон.
Взрослеет дочь. Старею я, И стала ночь Длиннее дня. Не мне менять Земной закон, Где нет меня. Есть только он, Она и он! Смирить себя я не могу. Своё дитя Отдать врагу. И будь сто тысяч раз Проклят тот, Кто мой цветок Шутя сорвёт!
Владеет мной одна лишь страсть, Мой рай земной не дать украсть Дочь, ангел мой, Не дать украсть! А может быть, Я всё ж не прав, Пора смирить Свой вздорный нрав. И скорбно ждать Свой смертный час. Дочь станет мать. И часть от нас В ней прорастёт Цветком другим, Круговорот мы завершим. И кто-то вновь Воскликнет в ночь: Отец и дочь, Ты часть меня. Владеет мной Одна лишь страсть: Дочь, ангел мой, Не дать украсть.